Королева говорит! Тутберидзе дала откровенное интервью Первому о Плющенко, Загитовой, дочке и зависти

Этери Тутберидзе стала героиней передачи Первого канала «Пусть говорят» с Дмитрием Борисовым. «Плеймейкер» собрал самые интересные цитаты.

О характере

— Говорят, что резкая, прямая? Я предпочитаю своим спортсменам говорить правду. Потому что лесть они услышат от других. А вот правду, как она есть, только от меня.

Когда мне было еще 4 года. приехали наши родственники из Грузии, они сидели на кухне за столом. Все как полагается. Они спросили папу, сколько у нас детей. Он сказал: «Один сын». Мы его сзади по плечу: «Пап, нас же пятеро». Я его спросила потом, почему он так ответил. Он объяснил, потому что сын будет продолжать род, а девочки тут не считаются. Поэтому я всегда хотела доказать, что считается. Это помогло мне состояться.

Что касается строгости и жесткости, это на самом деле присутствует на тренировках. Потому что понимаю, что спортсмен мог провести ее лучше. Или он просто не может собраться. Приходиться тогда где-то раздраконить, заставить включиться. А если я не заставлю их – не будет медали, радости от того, что встала на пьедестал. Что гимн будет исполняться в ее честь.

Об обидах

— Бывает, что обижаются и уходят, когда им говорят правду. Примеров очень много. Я сама помню свой переходный возраст. Я также обижалась, мне не говорили ничего обидного, но мне казалось, что меня не понимают, недооценивают. Это нормально. Это гормоны. Но все это должно привести к цели.

Вот, допустим, уход Саши Трусовой. Она совершенно искренне сказала, что ей нужно сменить картинку. Правильно или нет, но нужны другие декорации. Там (в академии Евгения Плющенко. Прим.) и трава зеленее, и небо голубее. Нам всегда так кажется. Когда-то Полина Шелепень убежала со сборов из-за того, что я у нее отобрала на обеде котлеты. Пришла бы она обратно – стала бы в 2015 году чемпионкой мира.

Если спортсмен возвращается обратно, это значит, что он уже что-то осознал. Я же хочу просто получать удовольствие от процесса, а не заставлять.

О конкуренции с Плющенко

— А он есть? Я никогда не переманивала никого. Потому что это ответственность. Иной раз смотришь на спортсмена, думаешь: могла бы дать ему больше, чувствую, в каких-то моментах могу сделать для него лучше. Но это означает, что ты разрушаешь то, что у него есть сейчас. Это огромная ответственность. Поэтому никогда на занималась переманиванием.

Никогда, например, не было желания работать с Туктамышевой. Не потому что мне Лиза не нравится, что она не прыгает четвертные. Просто есть тренерская этика.

Когда-то смотрела в свое время на Максима Ковтуна, видела, как он выступал в Екатеринбурге. И сожалела, что нет у нас возможности его пригласить. Разве что тогда промелькнуло что-то. Но не было возможности его пригласить.

Об отношениях с коллегами

— Тут хорошо работает эффект моего имиджа. Все думают, что я злая, а раз так, то зачем со мной общаться. Очень удобно, кстати. Не приходится ни с кем ничего выяснять.

О Медведевой

— Не скрою, омрачило мое состояние в Пхенчхане ее реакция на серебряную медаль. У меня с мамой в тот момент было плохо. Вообще не понимала, дождется ли она меня. Мама дождалась, врачи продлили ей месяц жизни.

Для меня очень важно, чтобы каждый их моих спортсменов откатал свой максимум. Чтобы не сожалели потом: вот, я могла прыгнуть лучше. Или где-то не хватило концентрации, сил. И потом посмотрели, чего этот максимум стоит.

Я сталась быть очень близкой для Жени. После конфликта сказала себе, что все — своих воспитанников стараюсь не приближать больше. Как смирилась с ее уходом? Это был ее выбор. Меня только расстроило ее интервью, в котором она говорила, что я умоляла оставить ей ее программу. Это неправда, выходя со льда в Братиславе, она сказала: «Я больше эту программу катать не буду». Дело было не в программе, мы дали ей все, что могли. Просто вместо того, чтобы готовиться к сезону, Женя объездила все японские шоу.

О Загитовой

— Алина пришла слабенькой девочкой, но была очень складная. У нас было условие, что ее мама не будет жить в Москве до олимпийской медали. И мама выдержала. Алина жила с бабушкой. А потом мама приехала, и Алина сразу стала девочкой, маминой дочкой.

О зависти

— Это нормально. Я тоже, бывало, смотрела на другого тренера, на его медали и думала: вот бы мне так. Плохо, когда это переходит в злость, когда начинают делать гадости. Мне кажется, эти люди должны задуматься о своем здоровье. Это плохо скажется. Представляете, сколько в них желчи. Надо же придумать, что у меня девочки прыгают, потому что я их бью, гестапо устроила.

У меня только одна фаворитка – моя дочка. Я заставила ее пойти в танцы. Я высокая, метр 78 см, я думала, что она будет еще выше. А со 180 куда прыгать. В итоге ей пишут сегодня рост 165, но — ладно. Что бог не делает, все к лучшему.

И еще я жадная. Не хочу делиться своими знаниями. Когда-нибудь на пенсии все расскажу (смеется)

О задачах в Пекине

— Здорово будет, если все три медали будут наши. А если нет, будет оставаться понимание, что недоработали. Цель – взять все три.